Что не так с нашей правовой системой?

На днях долго говорили с одним молодым вольным журналистом, который хотел узнать у меня дословно «почему в нашей стране законы плохие, а суды не работают».

После этой фразы половина моих коллег из числа практиков вздохнула, а вторая заулыбалась. Скажу сразу, когда мне была обозначена суть беседы-ликбеза, я тоже начал улыбаться. Не только, чтобы не вздыхать, а еще и потому что это постановка вопроса чисто обывательская.

Для обывателя поверхностная оценка нашей правовой системы фразой «законы плохие, а суды не работают» имеет место. И зиждется она на мнении простых людей, которые поверили в себя и сами столкнулись с судебной системой в той или иной мере. Не побоюсь сказать, что около 90 % встречей остались не довольны.

Понимая и разделяя негодование наших граждан, однако, мое профессиональное мнение идет частично вразрез с обывательским.

Законы в нашей стране в массе своей хорошие. В некоторых местах они прогрессивные и сильные. Наш Гражданский Кодекс, хотя и является довольно большой книжкой, но он понятен и правилен.

Аналогично обстоят дела с Налоговым Кодексом, Уголовным и Уголовно-процессуальным законом и большей частью федеральных законов.

Все, что там написано — великолепно!

В этом сложно разобраться без определенной подготовки, но если она есть, то поиск становится уверенным и правильным.

Надо ли напоминать, что нашу Госдуму в кругах репортеров давно окрестили «бешеным принтером»? Такого количества законов, законов к законам, поправок к законам, нормативных актов нижнего и среднего уровня, ведомственным бумагам, не выпускается никогда и ни в одной стране. Причем, если внимательно посмотреть, то в среднем вновь принятая поправка в закон живет 5-7 лет, а потом ее исключают, так как бастуют суды!

А так называемая регуляторная гильотина, которая никак не хочет работать…

Это говорит о качестве нашего законотворчества и законотворцев.

А все потому, что на практике Госдума приняла на себя совершенно несвойственную функцию — писать законы.

Именно несвойственную. Потому что в нашей Госдуме сидят «представители» народа из числа: спортсменов, актеров, певцов, пенсионеров, журналистов, слесарей и бывшей партийной номенклатуры. Что может написать такой орган? Ничего хорошего. Эти люди замкнуты на себя и на себе. Они давно не ездят в метро, в автобусах, не работают на заводах и в магазинах. В Думе избранники чаще всего отбывают повинность, относясь к своему статусу как к счастью, а не как к рабочему процессу. Появляясь собственных в избирательных округах «аки ясно солнышко» аккурат под очередные выборы, они, естественно, не знают, что нужно простому избирателю нашей огромной страны. Потому здесь и сейчас обещают налево и направо, а через три года голосуют, допустим, за повышение пенсионного возраста. И потому оправдывают свое номенклатурное существование именно изданием законов. Иногда откровенно глупых, обреченных на отмену. Иногда просто не рабочих и не нужных — поскольку судебная система все уже и так почистила и настроила. А иногда и вредных.

И делают это депутаты, как дети — неосознанно. Берут не умением, а числом. Иначе, как им кажется, их выгонят за ненадобностью. И в этом есть правда — нам не нужны такие депутаты, такого качества и в таком количестве.

Искренне считаю, что законы должен писать специальный орган — хотите Российская Академия Наук, хотите специальный научный отдел Министерства Юстиции или Конституционного суда РФ.

То есть люди сначала ученые, а уже потом чиновники, а не наоборот. Ученые соображают системно и, как минимум, понимают, где посмотреть, как это работает сейчас, насколько правильно надо это менять, и надо ли менять вообще. А не случалось ли вот это все уже в истории России.

Тогда это будет летать.

Здесь самым красочным примером является однозначно практика работы следственных органов.

Вспомним, например, поправки в уголовный закон, которыми прямо запретили отправлять под стражу по предпринимательским статьям. Полгода после введения прямого запрета следователи по всей стране «шарашили» ходатайства о заключении предпринимателей под стражу. По инерции.

Полгода после вступления в силу закона, который запрещает так делать! И не все случаи были исправлены, но все же как-то устаканилось.

И тут на арену снова вышли «гении сыска» и стали к любой предпринимательской статье добавлять создание организованного преступного сообщества. Учредитель, директор, бухгалтер частной компании теперь почти всегда по версии следствия являются ОПС. Бред? Бред!

Но этот бред позволяет следователю спокойно «работать» без оглядки на сроки и методы ведения дела.

И в стремлении всех посадить любой ценой следователей поддерживают и прокуроры, делая это вместо нормального прокурорского надзора.

А следом и «послушные» суды тут же приняли под козырек и стали «закрывать» предпринимателей с оговоркой на то, что организация ОПС позволяет не применять льготы для не посадки предпринимателей. Но об этом позже.

Если вы думаете, что как-то по-другому дела обстоят, например, в спорах с администрациями или государственными органами в общем порядке искового судопроизводства, то вы жестоко заблуждаетесь.

Дело в том, что законы у нас имеют свойство менять не только депутаты, а еще и судьи.

И тут не последнюю роль играет «объединенный» Верховный Суд со своими постановлениями Пленумов.

Я не устану повторять, что пока статус постановлений Пленума ВС РФ не станет равнозначным закону, вся эта камарилья с избирательным толкованием законов и кривым правоприменением не закончится никогда.

До сих пор ни одним законом не урегулирован статус этих самых постановлений. То есть, когда хочется — суды применяют постановление Вышки, а когда не хочется не применяют ничего, кроме своего судейского усмотрения.

И никому из судей никогда и ничего не будет за такое ослушание. Ибо в законе есть понятие судейского усмотрения. Ну, усмотрел судья так! И никакое постановление Пленума ВС РФ судье не указ! Потому что его усмотрение — закон, а постановление Пленума, мягко говоря, необязательная рекомендация.

И конъюнктурно ведет себя Вышка совершенно не независимо.

Взять, например, практику по налоговым спорам.

Если 10-15 лет назад споры с налоговиками выигрывал каждый третий налогоплательщик, то сейчас при том же самом Налоговом Кодексе почти 99 % решений выносится уже в пользу налоговиков. Как такое возможно, если закон не меняли? Сейчас объясню.

Все дело в том, что 10-15 лет назад практика по налоговым спорам формировалась почившим в бозе Высшим Арбитражным судом. Пока ВАС стоял особняком, он сохранял независимость и здравомыслие, полагая своим священным долгом быть именно независимым и справедливым арбитром в делах предпринимательства, не убивая его, а помогая ему. Его задачей было сохранение экономической стабильности в стране и в обществе. А потому любые карательные поползновения налоговиков тщательно проверялись арбитражными судьями на предмет соответствия закону. И, разумеется, кривотолки налоговика всегда воспринимались в штыки арбитражными судьями, которые в прямом смысле читали вслух налоговикам нормы закона, которые те должны были как бы знать и соблюдать. Иными словами, именно в арбитражах был реализован действенный судебный контроль за исполнительной властью. И следил ВАС за тем, чтобы их постановления нижестоящими судами соблюдались беспрекословно, ведь неверное толкование почти 80% гарантировало отмену решения либо в кассационной инстанции, либо непосредственно ВАСом.

Несмотря на то, что работа ВАС справедливо ценилась даже международными коллегами всегда на порядок выше, чем творчество ВС, все наши суды были объединены именно под крышей более слабого, но послушного государству ВС. Что и привело за сравнительно непродолжительный период времени к деградации арбитражей до уровня областных судов. Ведь, аналогично обстоят дела, например с уголовным правом — вотчиной общей юрисдикции. Есть закон, есть постановления, а есть региональная практика, которой плевать на все и на всех. А две кассации, не связанные территориальным признаком вассалитета, просто физически не успевают цедить то, что потоком на-гора выдают региональные судьи.

Вот и получается, что, с одной стороны, в законе прописана презумпция добросовестности налогоплательщика, а в постановлениях Пленумов «объединенного ВС РФ» последних лет она с реверансом в пользу налоговиков поставлена под судебное сомнение. Указание свыше: собирать деньги любой ценой, оказалось куда выше закона.

Другой пример — полное согласие со следственными органами и прокуратурой по любому уголовному делу вместо действенного судебного контроля, который тоже как бы императивно прописан в уголовном законе. Отсюда и пресловутый обвинительный уклон, выливающийся в 98 % обвинительных приговоров.

И это тоже является определенным индикатором «нездоровья» судебной системы. Все это и подрывает, в конечном итоге, веру простого человека в действенное правосудие или правосудие в действии — как угодно.

Есть и другой судейский орган, с которого стоит брать пример в судебной работе всем и вся. Это Конституционный суд. Только этот суд в силу закона издает такие решения, которые являются, выражаясь словами профессора Преображенского, «фактической бумажкой, окончательной бумажкой, бронёй».

И при всей сложности использования, только этот судебный орган у меня не вызывает никаких нареканий в своей работе. Но опять таки с поправкой на ветер. Во-первых, КС рассматривает только вопросы соответствия примененного закона Конституции РФ. А во-вторых, на решения, которыми КС прямо не признал закон неконституционным, суды не будут ориентироваться, так как ничего им не будет за ослушание.

В стремлении сохранять видимость, что «в Багдаде все спокойно», по неизвестной мне причине зачем-то полностью убили надзор. Инстанция есть, а толку от нее нет.

Хотя именно надзор должен следить за тем, чтобы принятые решения соответствовали не только закону, но и постановлениям КС и ВС.

А на практике надзор — процедура бумажная, в которой можно обжаловать только решения самой Вышки и то, если такое решение было вынесено по существу, а не в форме «отказного» определения о непринятии жалобы.

Вот эти три причины, по большому счету, и являются источниками негатива как к закону, так и к соблюдению закона правоприменителями.

Фраза «независимый суд» должна восприниматься буквально.

Всеми.

Но прежде всего самой судебной системой, которая сегодня в своем большинстве не отделяет себя от государства, полиции, следствия и прокуратуры и других органов собственно власти.

И задача в таком случае у суда вполне тривиальная — любой ценой защитить государство от его граждан.

Несмотря на то, что права этих самых граждан у нас провозглашены высшей ценностью в Конституции, в отличие от прав и интересов тех же власти и государства.

Вы спросите как у классика «а судьи кто?», а я вам отвечу: сегодняшние судьи это вчерашние помощники судей и силовики. Они все каждый раз воспроизводят ту матрицу послушания, которую видели или в которой участвовали, причем без тени сомнения, что они что-то делают не так. Иногда даже без указки, а просто по памяти. Чего стоят только скандалы с приговорами на флэшках.

В судебную систему, допустим, мне, адвокату, просто не пробиться. Сколько адвокатов статистически занимают кресла судей? Думаю, это в пределы статистической погрешности, не войдет. А ведь правильным было бы именно адвокатов делать судьями, а не наоборот.

На самом деле весь вопрос заключается в том, чтобы вспомнить, что раньше было слово.

В законе же буквально написано: судья — лицо совершенно ни от кого не зависимое. И служит судья не государству, а закону и справедливости. Достаточно это понять, и завтра судебную систему уже будет не узнать.

Но у нас проще обсуждать, например, необходимость введения аппарата следственных судей. Вот только риторический вопрос: а чем они от сегодняшних-то судей будут отличаться? Правильно. Ни чем.

Но «послушание» судей государству это верхушка айсберга.

Настоящая системная проблема лежит в искажении понимания базового принципа правового государства, которому всех студентов-юристов учат на первых курсах — действенное и настоящее разделение властей с системой взаимных сдержек и противовесов.

Что сегодня в России позволено правоохранителям, было бы в принципе невозможно без тотального потакания со стороны прокуратуры и одобрения судов. Это показывает и история государства Российского. Как только государство начинает самозащищаться, меняя правила, происходит «сбой в матрице». И, ровно как в фильме рано или поздно весь мир заполонят «мистеры Смиты», вытеснив всех остальных.

Любые огрехи, вопреки закону, толкуются не в разрезе презумпции невиновности, а как раз в обратную сторону под фразу «нет оснований не доверять сотрудникам…».

Всегда в этот момент хочется задать вопрос: что значит нет оснований? Если у меня или у суда будут такие основания, то это уже уголовная ответственность сотрудника автоматически! Наличие таких оснований открывает возможность не сомнения в правильности поведения условно следователя или налоговика, а как раз таки в убежденности, что тот шельмует и попирает закон. И судьи это прекрасно понимают. Но немножко лукавят…

Независимый суд с возможными перегибами и чудачествами это фундамент любого правового государства.

У нас принято говорить, что Америка — страна преступников и адвокатов, выражая презрение к их судебной системе. А я бы гордился такой системой. Где любой человек может увидеть правосудие в действии и может попытаться управлять правовой системой, самостоятельно себя представляя и защищая.